Последствиями Октября 1917 года были и братоубийственная Гражданская война, и ликвидация неграмотности, и «похабный» Брестский мир, и национально-территориальное деление исторической России, заложившее много современных проблем, и небывалые возможности для представителей всех народов и сословий сделать себе карьеру. Взлет науки и сталинские репрессии – тоже разные стороны тех событий, что родил «красный день календаря».
Так или иначе историческая Россия в тот момент стала двигаться по совершенно отличному от других стран вектору, на котором продержалась 70 лет. Менялись ли за это время идеи и те, кто воплощал их в жизнь?! Конечно! Военный коммунизм – НЭП – сталинская коллективизация и индустриализация – мобилизация периода Великой Отечественной войны и восстановление страны – хрущевская «оттепель» – брежневский «застой» – разрушительная перестройка… Это целые эпохи в жизни одной страны, различные и в экономическом, и в управленческом, и в идеологическом плане.
Да, большевизм-коммунизм умел меняться и перестраиваться. Владимир Ленин оттого и может считаться одним из величайших политиков XX столетия, что четко чувствовал, когда позицию по тому или иному вопросу надо сменить на 180 градусов. Когда Советы были без большевиков – он считал их бесполезной формой, когда большевики стали усиливать в них свое представительство – потребовал передать власть Советам. Когда «военный коммунизм» парализовал экономику страны, именно вождь пролетариата выступил с идеей перехода к НЭПу со всеми его «буржуазными» нормами. Когда свергался старый режим «тирании», был провозглашен тезис, что «любая кухарка должна уметь управлять государством», но в итоге от самоуправления и демократии не осталось ничего, кроме фасада Конституции, а страна Советов стала гипербюрократическим государством.
Владимир Ленин и другие представители РСДРП (б) жаждали власти и делали все, чтобы ее удержать. Но все это оправдывалось великой целью – построением справедливого общества новой формации, где человек будет действительно свободен и счастлив. К сожалению, классовый характер идеологии предполагал, что далеко не все члены общества попадут в это светлое завтра.
Иосиф Сталин из-за Великой Отечественной войны совершил глубокий переворот, прежде всего, в плане большевистской идеологии. Социализм перестал исключать элементы русской цивилизации, интернационализм уступил место патриотизму. Страна стала снова с уважением смотреть на свою историю, и это во многом обеспечило духовный фундамент Победы.
Хрущевская «оттепель», с одной стороны, в идеологическом плане дала новый толчок коммунистической мысли. А с другой – обозначила поворот на мещанские рельсы, когда личное благо советского человека стало для него превалировать над общественным.
Вначале квартиры-«хрущевки», потом – размеренная жизнь «застоя»… И постепенно народилось поколение директоров-хозяев и жадных комсомольцев, которые возжелали социалистическую собственность перевести в личную, обеспечив себе такой уровень жизни, как у капиталистических миллиардеров. Именно этот переродившийся союз фактически и снес саму советскую систему, а ведь изначально до «мещанской мутации» был как раз ее хребтом. «Моральный кодекс строителя коммунизма» оказался к концу 1980-х окончательно далеким от человеческого желания «иметь, и побольше».
События 1991 года были крупнейшей геополитической катастрофой, поскольку тогда чуть было не погибла историческая Россия, рассыпавшись на 15 независимых государств. С другой стороны, страна погрузилась в хаос «лихих 1990-х»,
когда кто-то быстро увеличивал свое благосостояние, а кто-то – тонул в нищете. Капитализм в самом зверском его обличии больно ударил по россиянам, обнулив многие достижения социалистической системы.
Но возвращаясь к теме коммунизма, как, прежде всего, продукта идейного, следует отметить очевидный факт. Если первые советские десятилетия идеи марксизма-ленинизма активно развивались и трансформировались, то именно их окостенение, превращение в набор бессмысленных мантр-догм в период «застоя» привело к угасанию того идеологического заряда, который двигал советское общество вперед.
А парадокс и беда коммунистов сегодняшнего дня в том, что в идейном плане ничего нового обществу и цивилизации они предложить не могут.
Нет сейчас в левом движении мыслителей масштаба Маркса, Энгельса, Ленина, Бухарина, Троцкого, Сталина и т.д. Нет серьезного анализа и философской переработки опыта XX века. Нет ответов на вопросы: что такое «креативный класс», может ли «экономика совместного потребления» быть мягким путем к коммунизму, ведет ли внедрение робототехники к прекращению противостояния «труд – капитал»? Очень много вопросов XXI века, на которые отечественные коммунистические мыслители не дают вразумительных ответов.
Идеология коммунистов превратилась из прогрессивной, направленной вперед, в ретроспективную. Все лозунги и программы лишь говорят о восстановлении того, что было создано в советский период, не предлагая чего бы то действительного нового и свежего.
Более того, коммунистическая партия, если смотреть, например, на ее предвыборную программу прошлого года «К СССР – Сильной, Справедливой, Социалистической Родине!», окончательно стала, выражаясь языком того же Владимира Ленина, меньшевистски-оппортунистической. Сами бы старые большевики, почитав, на что «осмеливаются» их правопреемники, пожалуй, плевались бы за «мелкость масштабов».
При этом левые идеи продолжают жить в мире. Безусловно, события Октября 1917-го сыграли важную роль в развитии системы социальных, трудовых, политических прав в масштабах человечества. С одной стороны, капитализм вынужден был трасформироваться в более «социальные формы», чтобы сохраниться и укрепиться, с другой – Советский Союз еще и показал, как делать не надо. Например, насколько эффективна была плановая экономика для крупного промышленного производства и развития таких стратегических отраслей, как космонавтика, настолько же она показала неэффективность в решении вопросов обеспечения населения предметами быта.
Сейчас все экономики мира в той или иной мере конвергенционны – частный сектор и корпоративное управление сочетаются с элементами планирования и государственного регулирования (а часто и контроля, и хозяйствования). По такому пути пошел Китай, демонстрирующий одни из самых высоких темпов роста (при этом к марксистской идеологии здесь примешали огромный процент традиционного национализма и конфуцианства). Левый курс (правда, менее удачно) реализует ряд государств Латинской Америки. Расхожим стало утверждение о формировании особого «скандинавского социализма», выросшего из обычного капитализма за счет высоких налогов и таких же высоких мер социальной поддержки.
Общество меняется. Понятно, что тезисы Маркса, Энгельса, Ленина нуждаются в здравом анализе и, как следствие, в глубоком пересмотре. Вот только подобных попыток со стороны нынешних отечественных коммунистов не прослеживается.
Самый близкий пример тому – деятельность брянского обкома коммунистической партии… Те же редкие немноголюдные встречи (даже в этом году 7 ноября на различные их акции вышло лишь несколько десятков человек), те же, ставшие уже ритуальными, слова про то, что они за «человека труда», за «национализацию», за «справедливость и социализм»… Вот только под этими поизносившимися лозунгами нет конкретных механизмов, нет понимания, что и как нужно менять. Были попытки «поиграть» в «партийную школу» и «марксистские кружки», только они сводились к изучению все тех же догм и формул исторического материализма.
А в политическом плане болезнью, поразившей коммунистов, стал популизм, притом совершенно оголтелый и оторванный от жизни. Подобный «коммунизм» стал неким брендом, вывеской, за которым отдельным деятелям проще строить свою политическую карьеру, избираться в представительные органы власти. При этом среди сторонников партии немало людей действительно высоко моральных, для которых слово «коммунист» наполнено тем же смыслом самоотверженного строителя нового общества, что и в советские годы, – чаще всего это возрастные люди.
Популярны ли левые, в том числе и марксистские идеи, среди молодежи? Отнюдь. Есть, конечно, те, кто вступает в нынешнего вида комсомол, партию… Юная душа требует романтики, жаждет преображения мира, верит в строительство более справедливого общества. Вот только тезисы, сформулированные от полувека до полутора веков назад, «не бьются» с сегодняшней картиной мира. И абсолютное большинство нынешних молодых людей это прекрасно понимают. А новых теоретических установок в отечественном левом движении не выработано. Оттого молодые левые находят себя в обычной оппозиционной «движухе» в стиле «мы против всего плохого за все хорошее», которая с марксизмом, как философским течением, имеет мало общего.
Резюмируя, хочется отметить, что события Октября 1917 года еще не раз будут обращать на себя внимание, вызывая бесконечные диспуты и порождая новые трактовки. Безусловно, советский эксперимент нес в себе большой гуманитарный, позитивный посыл, двигая человечество в сторону всеобщего счастья и развития. Однако методы, которыми это движение реализовывалось, иногда были поистине жестокими. В любом случае, мир нуждается в глубоком переосмыслении успехов и неудач советского опыта, а на его основе – новых рецептов общественного развития. Самое главное, чтобы действительно среди отечественных мыслителей нашлись способные сформулировать их.
Георгий АЛЕКСАНДРОВ.
Комментарии (0)